kislaya

Это было так.
Интернет выбросил меня на стихи Дмитрия Мельникова. Нейтральное имя ничего мне не сказало, а вот стихи - сразу сказали "да".

Льорона, льорона, ты плачешь, льорона,
за окнами падает снег,
в стране ненаглядной есть город Верона
там неба хватает на всех,
в стране ненаглядной, прекрасной стране,
я знаю, никто не грустит обо мне,
лишь в храмах пустых и нарядных, льорона,
рисуют горбатую спину дракона,
где узкая речка блестит при луне,
где дамы приходят к монахам во сне,
Джульетта глядит на Ромео с балкона,
там смерть над любовью не властна, льорона,
поедем, поедем, дождавшись тепла,
жара мне змеиные очи сожгла,
я стал ограниченно годным поэтом,
ну хочешь сейчас же закажем билеты,
ты встанешь к окну и увидишь льорона,
как дремлет в предутренней дымке Верона
и белые розы пылают как снег
и неба, как прежде, хватает на всех.

Я ничего не поняла, кто такая льорона. Только что стихи мне на душу легли.

так вот, Лльорона, Ла Йорона, Ллорона - это Плакальщица, легендарный ужас латинской Америки - Белый призрак женщины, которая жутко воет и утаскивает детей в реки. Лльорона утопила своих детей в припадке яростного безумия и теперь обречена скитаться, плакать и похищать чужих детей. Яркий персонаж фольклора Мексики, Перу, Венесуэлы и пр.
Вот самое Нестрашное изображение Ла Йороны:


В прекрасном фильме "Фрида" с прекрасной Сельмой Хайек песни про Плакальщицу звучат трижды.
После выкидыша Фрида (сама Сельма Хайек) поет песню La Bruja про ведьму:



Второй раз - песню "La llorona" пронзительно и жалостно поет знаменитая мексиканская певица в стиле ранчеро, 80-летняя Чавела Варгес. Иссохшая Варгас и молодая Фрида сидят в баре и пьют. Постоянно возникают образы картины "Две Фриды"

Чавела Варгес была близкой подругой реальной Фриды Кало, жила в её доме до самой смерти. Учитывая, что Чавела всю жизнь любила женщин - возможно они не просто дружили.
Варгас такая сухая и сморщенная, что могла бы играть Ла Йорону без грима! Песня похожа на русский народный плач, только гораздо ритмичнее.

Третий раз - последняя выставка Фриды Кало, неходячую Фриду приносят туда на вышитой постели.
Ла Йорону поёт ещё одна знаменитая певица Мексики - Лила Даунс:



Казалось бы, один раз сходил в интернет- а как поумнел!

У русского человека с Парижем связано очень много литературных ассоциаций. Дюма-пер внедрён в подкорку. Мопассан спрятан в душном уголке. Бальзак разбивает наши иллюзии. Золя обогащает представлениями о Чреве Парижа. Хэмингуэй так и сидит в кафе, и дымит и строчит про Праздник который всегда с нами. Молодая Ахматова по кошачьи потягивается своим длинным телом перед вечно молодым Модильяни.
Но и гусские поэты не отставали!
Бродский, Николай Агнивцев - очаровательный поэт Серебряного века, и Игорь Иртеньев, чьё стихотворение " Случай возле бани" папаша Ароныч вырезал из Литературной газеты за 1984 год.

Я на лестнице черной живу, и в висок
Ударяет мне вырванный с мясом звонок,

И всю ночь напролет жду гостей дорогих,
Шевеля кандалами цепочек дверных.


( Read more... )

...Париж не изменился. Плас де Вож
по-прежнему, скажу тебе, квадратна.
Река не потекла еще обратно.
Бульвар Распай по-прежнему пригож.
Из нового — концерты за бесплатно
и башня, чтоб почувствовать — ты вошь.

Цитирую по памяти пародию, допустим, Раскина на Исаковского:

Снова замерло все до рассвета
Стало тихо в Буа де Булонь
Только слышно на улице где-то
одинокую аккордеонь...

В Париж! В Париж! Как странно-сладко
Ты, сердце, в этот миг стучишь!..
Прощайте, невские туманы,
Нева и Петр! - В Париж! В Париж!

Там - дым вceмиpногo угара,
Rue de la Paix, Grande Opera,
Вином залитые бульвары
И - карнавалы до утра !

Париж - любовная химера!
Все пало пред тобой уже!
Париж Бальзака и Бодлера,
Париж Дюма и Беранже!

Париж кокоток и абсента,
Париж застывших Луврских ниш,
Париж Коммуны и Конвента
И - всех Людовиков Париж !

Париж бурлящаго Монмартра,
Париж Верленовских стихов,
Париж штандартов Бонапарта,
Париж семнадцати веков !

И тянет, в страсти неустанной,
К тебе весь мир уста свои,
Париж Гюи-де-Мопассана,
Париж смеющейся любви!

И я везу туда немало
Добра в фамильных сундуках:
И слитки золота с Урала,
И перстни в дедовских камнях!

Пускай Париж там подивится,
Своих франтих расшевеля,
На чернобурую лисицу,
На горностай и соболя!
( еще три куплета меньшей актуальности )

Н.Агнивцев

АПД: про слитки золота смешно вышло, в свете пред. поста. И с Урала. И соболей тоже не повезу, исключительно драповое пальто!

"Не верь, не бойся, не проси."
Как зэки говорят.
Крест на Голгофу свой неси
Как тыщу лет назад.

Иди до самого конца
Неси его вперед
Во имя сына и отца
и духа, что грядет.

Когда ж увидишь над собой
Небесный синий свод,
Вся жизнь твоя перед тобой
Неслышно промелькнет

Жены балтийский светлый лик
Рождение детей
Ряды твоих любимых книг
Уход твоих друзей

Пока ж иди, вперёд иди
И тяжкий крест неси*.
И пусть "не верь!" стучит в груди,
"не бойся, не проси!"

* Под тяжким крестом папа понимает тубик зубной пасты и пакет кефира, или любой аналогичный груз, регулярно приносимый им с магазина..

Ну и собсно - жены балтийский светлый лик:

В 1974 году в семье учёного-геофизика в Челябинске( в Челябинске- 40?) родился прекрасный поэт Борис Рыжий. В 1980 году семья переехала в Свердловск. Борис вырос, поступил в Горный институт, женился, родил сына, окончил институт и позже аспирантуру. Писал стихи, публиковался в журналах Урал, Знамя, Арион, альманахе Urbi. Его стихи переводились на английский, голландский, итальянский, немецкий языки. Был лауреатом Антибукера-1999.
В 2001 году, в возрасте 26 лет повесился на балконной двери, оставив записку, оканчивающуюся словами " Я всех любил. Без дураков."

( из интервью Рейна ( беседует Татьяна Бек) )
полная беседа с Рейном, небезинтересная - тут

Ещё ссылок о Рыжем:
статья Пурина в Звезде

из Евтушенковской антологии

открывающийся список публикаций Рыжего в Журнальном зале

В кварталах дальних и печальных, что утром серы и пусты, где выглядят смешно и жалко сирень и прочие цветы, есть дом шестнадцатиэтажный, у дома тополь или клен стоит ненужный и усталый, в пустое небо устремлен, стоит под тополем скамейка, и, лбом уткнувшийся в ладонь, на ней уснул и видит море писатель Дима Рябоконь. Он развязал и выпил водки, он на хер из дому ушёл, он захотел уехать к морю, но до вокзала не дошёл. Он захотел уехать к морю, оно – страдания предел. Проматерился, проревелся и на скамейке захрапел. Но море сине-голубое, оно само к нему пришло и, утреннее и родное, заулыбалося светло. И Дима тоже улыбнулся. И, хоть недвижимый лежал, худой, и лысый, и беззубый, он прямо к морю побежал. Бежит и видит человека на золотом на берегу. А это я никак до моря доехать тоже не могу – уснул, качаясь на качели, вокруг какие-то кусты. В кварталах дальних и печальных, что утром серы и пусты.

Я на крыше паровоза ехал в город Уфалей
и обеими руками обнимал моих друзей —
Водяного с Черепахой, щуря детские глаза.
Над ушами и носами пролетали небеса.
Можно лечь на синий воздух и почти что полететь,
на бескрайние просторы влажным взором посмотреть:
лес налево, луг направо, лесовозы, трактора.
Вот бродяги-работяги поправляются с утра.
Вот с корзинами маячат бабки, дети — грибники.
Моют хмурые ребята мотоциклы у реки.
Можно лечь на теплый ветер и подумать-полежать:
может, правда нам отсюда никуда не уезжать?
А иначе даром, что ли, желторотый дуралей —
я на крыше паровоза ехал в город Уфалей!
И на каждом на вагоне, волей вольною пьяна,
«Приму» ехала курила вся свердловская шпана.